Она смотрела на него в упор, но он не мог понять, что выражает этот взгляд. Сначала решил, что Реми снова впала в ступор, но тут же понял, почему в ее глазах застыл безмолвный ужас.

Коробочка, которую она держала в протянутой руке, была проще той, что стояла на туалетном столике в гардеробной Реми: ни хрусталя, ни массивной серебряной крышки. Но это был тот самый тальк для тела, аромат которого Берк хорошо запомнил.

Отвечая на незаданный вопрос, он пробормотал:

– Когда мы с отцом Грегори приходили к вам, я порыскал по дому.

Она поставила коробочку на стол, провела пальцем по этикетке.

– Как я могла принять вас за священника? Что он мог ответить? Ничего. Не отрывая глаз от коробочки с тальком, она сказала:

– В тот день, на исповеди… – М-м-м?

Она чуть дернула плечом.

– Нет, ничего.

– Что?

– Неважно.

– Говорите же. Что?

– Вы… – Она запнулась, слегка вздохнула. – Вы касались моей руки?

Время словно остановилось. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она подняла глаза. Последнее слово еще звучало в воздухе, словно последний аккорд уже умолкнувшей скрипки, и наступила тягостная, гнетущая тишина.

Сердце Берка колотилось как сумасшедшее. Происходило нечто странное, и он никак не мог дать этому название. Расстояние между ними каким-то чудодейственным образом сократилось, хотя он не сдвинулся с места. Реми тоже не шевелилась. Ее рука все еще лежала на коробочке с тальком, другая безвольно висела вдоль тела.

Ее-то он и коснулся. Чуть-чуть. И сразу отдернул руку. Помедлил. Снова дотронулся, и теперь их руки одновременно прижались ладонями друг к другу. Пальцы медленно переплелись.

Берк поднес ее руку к глазам, посмотрел на запястье, дивясь ее тонкой коже, изяществу длинных пальцев.

– Обручальное кольцо исчезло, – заметил он.

– Соскользнуло в воде.

Ее обручальное кольцо исчезло. Но она по-прежнему оставалась женой другого человека. И не просто другого человека, а его злейшего врага. Дюваль мог с полным правом целовать это место на нежной шее, где под золотой цепочкой пульсирует голубая жилка. Мог касаться ее, трахать ее. Волна жгучей ненависти охватила Берка, и он отыгрался на Реми.

– Ничего, купите себе другой бриллиант. На страховку за жизнь Дюваля.

– Господи, да вы просто чудовище! – воскликнула она и выдернула руку.

– Будь я чудовище, я вел бы себя по-другому. Надо отдать ей должное: она не отпрянула в страхе. Напротив, с вызовом вздернула подбородок.

– Я должна сказать «спасибо», что вы меня не изнасиловали?

– Ничего вы не должны. К вам это вообще не имеет никакого отношения. Это наши дела – мои и Дюваля. А вы – наживка, чтобы его выманить.

– Вы просчитались, мистер Бейзил. – Реми покачала головой и печально улыбнулась. – Мне понятен ваш план, но он не сработает. У вас ничего не выйдет. На эту наживку он не клюнет. Он за мной не придет. После того как я провела несколько дней наедине с вами, мой муж не захочет взять меня обратно.

Он хмыкнул.

– Неплохо придумано.

Одной рукой он крепко взял ее за руку, другой полез в задний карман.

– Что вы делаете?

– Надеваю наручники.

Он защелкнул браслет у нее на запястье.

– И к чему вы меня прикуете?

– К себе.

Глава 29

Пинки бросил недоеденный бутерброд на стол и подошел к окну. Сквозь жалюзи было видно ночное небо.

– Почему, черт побери, никто не может их найти? Будто сквозь землю провалились!

– Похоже на то, – пробурчал Бардо с набитым ртом.

После обнаружения брошенного микроавтобуса о Реми и Бейзиле не было известно ничего нового. Люди Дюваля, следившие за общественным транспортом в Нью-Орлеане, их не видели. Пилот вертолета не заметил ничего подозрительного. Ни от одного из множества информаторов Дюваля во всей Южной Луизиане не поступало никаких сообщений.

– Ты уверен, что та шлюшка все тебе рассказала? Может, она что-то утаила? Бардо рыгнул.

– Дикси? Когда я узнал, что она помогала Бейзилу, я хорошенько с ней поработал. – Пинки обернулся от окна и многозначительно взглянул на Бардо. – Нет-нет, все в порядке. Может, она когда-нибудь сможет и дальше работать на улице. Но я вышиб из нее все, что она знала.

Пинки снова стал смотреть в окно. Огни города рассеянно мерцали в тумане, но он их все равно не видел. Голова Пинки была занята одним. С того момента, когда Эррол позвонил ему из пригородного кафе, его прекрасно налаженная, упорядоченная жизнь полетела кувырком. Клиенты были временно отставлены. Суды предоставили отсрочку «по семейным обстоятельствам». Все деловые встречи и светские визиты отменены. Телефонные разговоры мгновенно заканчивались, если они не имели отношения к основной проблеме.

Чертов Берк Бейзил превратил его запрограммированную жизнь в хаос.

Сукин сын за это заплатит, и дорого заплатит.

Но где же он, в конце концов? Пинки нагнал страху на Дуга Пату, но от него немногого удалось добиться: разве только, что жена Бейзила укатила за границу с любовником, а Пинки и без него об этом знал.

Интуиция подсказывала Пинки: Пату не врал, когда говорил, что не знает, где сейчас Бейзил. Да, маловероятно, что он покрывает своего дружка. Дюваль знал: свое положение Пату ценит больше, чем любого из подчиненных, даже своего дружка Бейзила. Цель жизни Пату заключалась в том, чтобы занять хорошее место в верхушке НОБН. Он, конечно, звезд с неба не хватает, но и дураком Пату не назовешь. Он прекрасно знает, как опасно сердить Пинки Дюваля.

Макьюэна тоже удалось как следует запугать.

Пинки рассчитывал, что теперь тот будет работать на него. Хотя, кто знает? Возьмет, да окажется таким же верным другом Бейзила, каким был сам Бейзил по отношению к Стюарту.

– Чертовы полицейские, – выругался Пинки.

– А? – переспросил Бардо.

– Ничего.

Бардо помолчал, потом заговорил:

– Знаешь, я вот тут все думаю…

– О чем?

– Много ли миссис Дюваль известно о наших делах?

Пинки медленно повернулся.

– Ты о чем?

– О том, что Бейзил умеет убеждать. Если захочет. Особенно женщин.

Сам того не зная, Уэйн Бардо невольно наступил боссу на больную мозоль. Дюваль никогда не обсуждал с Реми свои тайные дела, но даже из обрывков сведений, собранных воедино, можно было сплести веревку, на которой его спокойно можно было вздернуть. Возможно, Реми сама не подозревала, как много она знает. А для Бейзила, обладавшего мертвой хваткой, которую только обострили годы работы в полиции, эти случайные сведения были на вес золота. Одному Богу известно, сколько всего вспомнит Реми, если ее жизнь окажется под угрозой. О негласных делах своего мужа, о компрометирующих связях. Еще одна причина, почему надо ее найти и заставить замолчать.

– Если Бейзил начнет ее уговаривать, будет гладить по шерстке, она, может, и развяжет язык, – размышлял вслух Бардо. – А ты как думаешь?

– Я думаю, – ровным голосом ответил Дюваль, – если ты еще раз в таком тоне заговоришь о моей жене, я вырву твой поганый язык.

Сам он мог сколько угодно сомневаться в верности Реми, но не хватало еще, чтобы в ней сомневался кто-то другой!

– Да ладно, Пинки, не обижайся. Я ничего такого…

– Мне надо уйти, – резко перебил Дюваль.

– Куда?

– Не твое дело.

– Я пойду с тобой.

– Ты останешься здесь. У тебя есть задание. Надеюсь, не забыл?

Пинки злобно пихнул дверь, стремительно вышел в вестибюль. Дремавший в кресле Эррол лениво поднял голову и тут же вскочил.

– Вы куда, мистер Дюваль?

– Погулять. Я пойду один.

Он спустился на лифте вниз, прошел, не взглянув, мимо охраны и распахнул стеклянную дверь, электронный замок которой открыл нажатием кнопки у себя на пульте озадаченный охранник.

Пинки прошел два квартала пешком, прежде чем остановил такси. Когда он назвал женщине-шоферу адрес, она кокетливо посмотрела на него в зеркальце заднего вида.